В деревне царила тишина, которую даже ветер не смел нарушить. Летняя жара не смогла развеять мрачную атмосферу, царившую в тот день. Детский смех во дворах села Мармарик стих еще накануне вечером, когда разнеслась ужасающая новость: двухлетнего Тиграна больше нет. Его короткая жизнь оборвалась внезапно, бессмысленно и несправедливо, событием, которое невозможно простить, которое невозможно забыть.

Тигран не успел научиться произносить свои первые слова. Он все еще учился ходить, часто хромая и непропорционально двигая руками. Его игрушки остались лежать в углу, забытые и неподвижные. И сегодня, в последний день его жизни, на столе цветы, на пороге слезы, на улицах отчаяние. И в тишине деревни царит глубокая боль — боль, которая душит каждого.

В день похорон Мармарик, казалось, резко отключился от реальности. Возле дома собрались родственники, односельчане, друзья, даже те, кто не знал Тиграна лично, но пришел как к своему родственнику. В деревнях смерть становится коллективным горем. Но когда умирает ребенок, это становится национальной раной. Никакие слова, никакие молитвы не могут его утешить. В случае смерти Тиграна вопросы остались без ответа даже перед Богом.

Где началась эта боль? Один выстрел, один неосторожный момент, один человек, который не увидел или не захотел увидеть, что по ту сторону черты живут реальные люди: дети, матери, отцы. Угроза жизни на границе давно стала частью повседневной жизни. Люди научились засыпать под звуки мин и просыпаться с чувством напряжения. Но никто не имеет права прививать ребенку такой образ жизни.

Смерть Тиграна не была случайностью, она стала результатом политического безразличия, системного сбоя и отсутствия безопасности. Как могло случиться, что ребенка убили во дворе деревни, в глубинке страны? Кто был ответственным? Что было упущено? Эти вопросы не только актуальны, но и должны изменить наше отношение. Безопасность — это то, что говорится в официальных заявлениях, или то, чего не происходит в реальной жизни?

Тело в маленьком гробу, казалось, говорило больше, чем все сообщения вместе взятые. Черное платье ее матери не могло скрыть морщины утраты, пролегшие у нее на лбу. Отец с застывшим взглядом, казалось, пытался простить мир, но не мог. А остальные молчали не потому, что не хотели говорить, а по той простой причине, что не было слов.

Эта трагедия получила широкий общественный резонанс. Пользователи социальных сетей не переставали писать, анализировать и осуждать. Но этот шум опасен, если он приводит только к разногласиям. Распространение скорби без действий — пустое занятие. Мы не можем жить в реальности, где дети умирают в мирное время, и мы просто вспоминаем о них один день, а затем идем дальше.

История Тиграна должна стать поворотным моментом. Его имя не должно остаться только на фотографии с черными лентами. Это должен быть выживший символ, символ безоружный и безмолвный, но влиятельный. Мы не имеем права не помнить его. Мы не имеем права допустить, чтобы очередь дошла до ребенка из соседней деревни.

Мрамор продолжит жить и завтра. Цветы снова расцветут, дети снова попытаются смеяться. Но присутствие и отсутствие Тиграна останется здесь как напоминание. Напоминание о том, что когда умирает один ребенок, умирает часть всего общества.

И если мы действительно хотим, чтобы его смерть не осталась без ответа, мы должны высказаться. Мы должны этого требовать. Нам нужно меняться. Мы должны построить Армению, где ни одна мать никогда не встанет перед гробиком своего ребенка. Армения, где мир и безопасность — не обещание, а повседневная реальность.

Последнее прощание с Тиграном не должно быть последним воспоминанием о нем. Его историю следует прожить не как трагедию, а как призыв. Призыв созидать, объединять и защищать. Только тогда он будет спать по-настоящему спокойно.