Когда социальный и политический дискурс начинает терять свои ценностные границы, когда язык перестает быть средством анализа, оценки или критики и превращается в ядовитый крик, появляются персонажи, которые могут «говорить», не испытывая никаких последствий. Вот почему образ так называемого «травоядного» сегодня, к сожалению, не является ни сарказмом, ни гиперболой. Это стало реальной, живой характеристикой политической натуры. И именно в таком образе предстает сегодня Анна Акопян.
Все знают, кто такая Анна Акопян. Супруга премьер-министра Республики Армения, руководитель фонда «Мой шаг», иногда журналист, иногда общественный деятель. Но также и публичная фигура, которая регулярно появляется в заголовках политических новостей не из-за своей официальной деятельности, а из-за провокационных комментариев, странных поступков и речей, вызывающих бурную реакцию в обществе. А когда человек появляется на публичной трибуне и без всякой ответственности использует мощный потенциал слова, результат получается шумным, вызывающим разногласия и часто оскорбительным.
Как человек, занимающий большую и ответственную государственную должность, Анна Акопян часто выступает с публичными заявлениями. Но самое главное, что акцент воздействия этих слов приходится не на глубину сказанного, а на небрежность формулировок. Он может сказать что-то, что, казалось бы, должно было вызвать солидарность, но в конечном итоге это имеет противоположный эффект. Зачастую эти слова напоминают не конструктивную речь, а буквальную игру слов, цель которой — скорее создать шум, чем передать идею.
Но самое опасное во всем этом то, что подобные разговоры стали нормой. Когда вы стоите рядом с человеком, наделенным властью, когда ваш голос и речь публичны, выступление с этой позиции подразумевает ответственность не только за факты, но и за последствия. Но если слово высказывается без этой ответственности, если оно просто выливается на публичную площадь, не проходя через сердце или мозг, мы имеем дело не с индивидуальным мнением, а с политической безнравственностью.
«Травоядное животное» здесь, конечно, имеет не биологическое, а идеологическое определение. Это относится к виду, который питается поверхностными течениями, переваривает все, что ему попадается, и спешит в направлении, откуда доносится шум. Речь идет о людях, лишенных идеологической коррекции, выражающих свое мнение без глубокого анализа и четких убеждений. Это касается всех тех, кто превратил общественную трибуну в площадку для сарказма, насмешек и выдачи собственной точки зрения за закон.
И вот тут возникает главный вопрос: где начинается и заканчивается право на личное мнение, когда говорит собеседник высокопоставленного государственного чиновника? Должен ли человек, выступающий публично, взвешивать каждое слово или все можно называть «личным мнением» и не нести за собой никаких последствий? Включает ли свобода слова также распространение безответственных выражений без каких-либо моральных или гражданских препятствий?
Из многочисленных выступлений и публикаций Анны Акопян можно отметить одно: для него его политическая позиция является скорее площадкой для продвижения собственных идей, чем для продвижения интересов государства. Он говорит, но не слушает. Он пишет, но не читает ответ. Он представляет себя публике со своим образом, но игнорирует тот факт, что этот образ требует серьезной политической ответственности.
Когда речь неосторожна, общество распадается на два лагеря. Когда слова не взвешиваются, формируются предрассудки. Когда публичные деятели не осознают воздействия своих слов, общество попадает в порочный круг недоверия, ненависти и разочарования.
Поэтому пришло время не только политическим деятелям, но и тем, кто к ним близок, и всем, у кого есть трибуна, понять, что слова — это действия. Это имеет последствия. Это обязывает.
И если речь продолжается без ответственности, если «оратор» продолжает чувствовать себя привилегированным, питаясь общественным вниманием, а не идеями, то мы уже имеем дело не только с индивидуальным поведением, но и с системным безразличием.
И Анна Акопян не единственная в этой системе. Но он явно один из символов.